Можем остановить поток воды? Этот вопрос возникает при размышлении об успешно сменяющих друг друга “дамбах”, построенных яростными защитниками прав интеллектуальной собственности. Они прилагают все свои усилия, чтобы доказать, что можно устанавливать границы и исключительные права на информацию. Больше полувека распространялась одна и та же сказка. Сказка о том, что информация и знания – новое золото 21-го века. Сказка, в которой утверждалось, что только право интеллектуальной собственности может стимулировать креативность и разработку инноваций и одновременно приносить прибыль. Эта принятый многими на веру сказка утверждает то, что «плод разума» – такой же товар, как и другие, который только права собственности и свободный рынок может предостеречь от ущерба.

В ответ на эту сказку у нас есть история и экономика. История показывает, что повсеместно во все времена существовали альтернативные модели управления и распространения знания: в культуре[1], в дизайне[2], в сфере сельского хозяйства и медицины, – пока семена и рецепты лекарств передавались из поколения в поколение, они постепенно улучшались с течением времени. Экономика учит нас, что оцифрованная информация имеет определенные характеристики: её можно переработать за нулевую предельную стоимость, а также владелец не лишается его доли владения, когда он делится информацией (это не конкурирующий товар). Этот факт значительно подрывает основные принципы конкуренции и дефицита, на которых наши основы экономики строятся со времен Адама Смита и Рикардо.

Возникают два противоречивых тренда. С одной стороны, люди на Севере и Юге лучше технически оснащены, особенно что касается мобильных телефонов с большим количеством приложений, которые позволяют в одно и то же время получать, создавать и распространять информацию. Вместе с соцсетями эти девайсы поощряют создание новых методов обмена, например, горизонтальное совместное создание благ (“horizontal co-creation”). Эти новые методы не исходят от альтруизма – это объясняется другими причинами: удовольствие от участия в общем проекте, полученная в ответ благодарность, решение запроса,, который не может удовлетворить рыночная экономика, или необходимость инвестировать своё свободное время в значимый проект. Сотрудничать в разработке программного обеспечения, исправить страницу на Wikipedia, разработать платформу электроники с открытым исходным кодом[3], порекомендовать другу фильм, одолжить электронную книгу, коллективно изобретать энергосберегающий автомобиль на расстоянии[4], – все эти замыслы, от самых крохотных до самых далеко идущих, базируются на концепции экономики, основанной на сотрудничестве, которая свободна от традиционного принципа дефицита.

При попытке повлиять на эту новую реальность, которая дестабилизируют «старые отрасли» (особенно культурную и программную сферы) и государственные власти, наблюдается обратная реакция против «старого» принципа дефицита. Для этого отрасли и власти вооружены тремя орудиями: обвинение (обмен – это кража!), технические меры (например, управление цифровыми правами, которые блокируют CD и DVD диски после продажи), и последнее (но не по важности) – закон. Правовые нормы расширяются и имеют тенденцию становиться универсальными для всех стран, включая те страны, где нет традиционной культуры права интеллектуальной собственности, таких как Индия. Среди всех распространившихся мер: расширение авторских прав, сокращение списка произведений общественного достояния, межнациональное согласование прав интеллектуальной собственности с учетом интересов каждой страны, даже наименее развитой, принятие национальных и наднациональных ограничительных мер против практики обмена, – Директива 2004/48/EC Европейского парламента и Совета Европейского Союза «О реализации прав на интеллектуальную собственность» (IPRED)[5]; и тайных переговоров по договору, – Международное соглашение по борьбе с контрафактной продукцией (ACTA)[6].

Эти меры защиты выглядят неэффективными (новые технические устройства быстро взламываются), анахроничными (они стоят против новых радикальных подходов к цифровой экономике), убивающими свободу (во имя интеллектуальной собственности вводятся меры наблюдения) и, более того, контрпродуктивными, если смотреть с точки зрения экономики. Вместо того, чтобы совместно изобретать новые бизнес-модели, которые могли бы подойти под экономику, основанную на сотрудничестве, фанатики интеллектуальной собственности отчаянно пытаются ограничить поток креативности и знания.

Однако существуют действенные базовые инструменты…

Некоторые экономические секторы, такие как сектор бесплатного программного обеспечения, успешно изобрели законные инструменты, подогнанные к их особым потребностям, (например, Универсальная общественная лицензия GNU)[7], и им удалось показать свою экономическую надежность[8]. Другие пытаются создать устойчивые альтернативы, например, концепция всемирного лицензирования или творческого вклада[9] в сфере музыки и кинематографа.

В более широком плане, принесенная общественностью школа мысли, созданная, в частности, Карлом Поланьи[10], и получившая дальнейшее развитие благодаря недавно скончавшейся лауреатки нобелевской премии Элинор Остром, предлагает необходимую основу, для обеспечения согласованности и прочности этих альтернатив, обязательных для включения общего достояния в нашу культурную и политическую модель.

Эта теория основывается на двух характеристиках модели общего достояния. Во-первых, общее достояние не противоречит концепции экономического рынка и государственной власти. Но в то же время, общее достояние проливает свет на доступ к этим двум концепция. Например, на конференции ООН по устойчивому развитию, или Рио+20, общее достояние было выдвинуто в качестве решения проблемы коммерческого видения, в попытке побороть экологический кризис, который пытается навязать капиталистические ценности и принципы, относящиеся к природным ресурсам и окружающей среде[12]). Общее достояние также усугубляет недостатки старой модели (например, невозможность упомянутого популярного подхода изобрести альтернативную бизнес-модель для культуры), также как и подчеркивает их слепые пятна (например, риски обеднить культуру, сокращая список произведений общественного достояния[13]). В любом случае у общего достояния нет цели заменить эти две концепции: рыночной экономики и государственных властей. Мышление в рамках общего достояния также идет вразрез с любой тоталитарной доктриной, оно несет в себе множество подходов и может распространяться в обществе только посредством большого количества участников. Постепенное распространение этих идей в обществе также позволяет оспаривать теорию общего достояния, не как это было на уровне ЕС в отношении патентоспособности компьютерных программ[14] или как сейчас в случае с большим количеством протестов против Международного соглашения по борьбе с контрафактной продукцией (ACTA)[15].

Теорию общего достояния обоснованной делает и тот факт, что она очень требовательна к своим сторонникам. Мышление в рамках общественного значит, что всех волнует некий ресурс, способы его распределения и предоставления, а также все вместе изобретают такую систему управления, чтобы удостовериться, что этот ресурс защищен от всех угроз: коррупции, безбилетников и т. д., – и также изучаются потенциальные представить бизнес-модели, обеспечивающие долговечность и развитие этого ресурса.

Все различные формы информации и знания потенциально входят в рамки общего достояния – от опубликованной в научном обзоре статьи до музыкальной базы данных, учебных пособий, генетического кода растения, молекулярного описания медицинских препаратов, дизайна технического устройства, микро-изобретения фермера[16] или данных, коллективно собранные группой людей[17].

Такое решение всего лишь должно быть желательным для большинства.о. Теория общего достояния осуществима благодаря набору правил, которые будут установлены для защиты от третьих лиц, не участвующих в сообществе совместного пользования. Эти правила управления уже выстраиваются, и лицензия – пока единственное известное решение. Вместе с бесплатными программами, базами данных или оборудованием с открытым кодом[18] (например, лицензиями Open Knowledge Foundation [19]), новые лицензии призваны защищать творческие работы, предоставляя им огромное распространение (например, Creative Commons). Но эти правила можно вообразить и установить в более ограниченном сообществе с меньшей кодификацией, также как и в деревне или сельском сообществе.

Преимущество бесплатных программ

Общее достояние возможно благодаря бизнес-моделям, которые позволяют понять, что стоимость пользования больше, чем стоимость обмена. Разработка бесплатных программ стала возможной потому, что это повышает репутацию разработчика и необходимость дополнительных услуг. Фирмы-разработчики бесплатных программ, зарабатывают не на самой возможности доступа к этим программам, а на услугах, которые те предоставляют: обучение, адаптация к конкретным потребностям клиента, распространение и т. д. Бизнес-модель «программное обеспечение как услуга» имеет тенденцию распространяться в других экономических секторах, включая материальную экономику (например, совместное пользование стиральной машиной взамен на небольшую плату). Членство, донат (добровольные взносы) – ключевая концепция общего достояния. Но они также основываются на смешанных подходах, такие как государственные и частные субсидии к другим уже представленным источникам финансирования. (например, Google является одним из спонсоров Википедии).

Всегда ли есть вероятность того, что ресурс будет использоваться совместно? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно принять во внимание три нерешенные проблемы. Во-первых, какая модель лучше всего позволит ресурсам быть долговечными, защищенными, а также иметь возможность самовосстановления? На этот вопрос нет четкого ответа. Принимая во внимание размер сообщества или важность необходимых инвестиций для разработки соответствующего ресурса, государственные власти (государство как таковое или местные чиновники) или рынок могут показаться более подходящими. Во-вторых, какая модель могла бы продвигать наибольший вклад, участие, социальную сплоченность, инновации, тем самым приводя к обществу, которое было бы творческим и богатым на межличностные отношения? И последнее, но не менее важное: кто, среди всего населения, государства и рынка, был бы подходящим кандидатом для обеспечения максимального распределения ресурса в соответствии с целями социальной справедливости?

Когда в рамках концепции общего достояния найдутся ответы на эти три вопроса, не будет сомнения в полезности и богатстве этой концепции. Пока наше общее политическое и экономическое представление все еще нуждается в дополнительных стимулах, ведь никто не может просто взять и “приказать” использовать модель общего достояния. Всё должно быть построено на основе постоянного коллективного новаторского подхода.