Green European Journal: героями 2020-го года особенно отмечены медицинские работники. Как мы можем выйти за рамки аплодисментов, чтобы защитить общественное здоровье и сектор здравоохранения?

Петра Де Суттер: Вопросы категории «как?…» являются одними из сложнейших, потому что все согласны с тем, что этот кризис стал будоражащим для систем здравоохранения в ЕС. Как всегда в условиях кризиса, государственный сектор должен выйти вперед и найти решение. Недостаточно просто поощрять медицинских работниках; необходимы структурные реформы и увеличение расходов на здравоохранение. Политика жесткой, аскетичной экономии, которая подтолкнула нас к либерализации, приватизации и повышению рентабельности в секторе здравоохранения, всегда была опасной, поскольку оставила европейские страны без излишков потенциала для управления кризисами. По всей Европе каждая политическая партия теперь понимает необходимость увеличения инвестиций в общественное здравоохранение.

Недостаточно аплодировать профессионалам здравоохранения; необходимы структурные реформы и увеличение расходов на здравоохранение.

Дело не только в возможностях интенсивной терапии; ввиду этого кризиса также необходимо выделить больше инвестиций в психическое здоровье и его профилактику. Изоляция и локдаун вызвали серьезные проблемы с психическим здоровьем. Депрессия и тревога достигли пика во время первой волны вируса, и те же риски повторились снова. Затем, если посмотреть, как развивался кризис и как распространялся вирус, становится ясно, что более сильные профилактические меры помогают сэкономить на лечебном отделении. Профилактика выходит далеко за рамки сектора здравоохранения. Это касается экологических рисков и загрязнения, качества пищевых продуктов и торговой политики, а также безопасности на рабочем месте – и это лишь несколько областей. Важным способом поддержки сектора здравоохранения является применение подхода «всеполитического здоровья», позволяющего учитывать влияние на здоровье во всех областях.

Переживет ли этот новый консенсус по предотвращению жесткой экономии кризис в секторе здравоохранения?

Это вопрос на миллион долларов. Некоторые политические группы могут захотеть вернуться к прежнему бизнесу после того, как кризис будет преодолен. Однако общественные настроения решительны.

Еще до кризиса опросы по всей Европе показали, что более 70 процентов граждан ЕС считают здоровье приоритетом, и хотят, чтобы ЕС предпринимал больше мер по этому поводу. [1]

Более того, меры, принимаемые сейчас, будут не просто временными: они приведут к структурным изменениям. На европейском уровне необходимо усиливатьг солидарность между государствами-участниками и их системами здравоохранения. Здравоохранение, безусловно, входит в компетенцию государств-участников, так что ожидается борьба. Но моменты кризиса — это, как правило, время, когда Европейский Союз делает шаги вперед, а такие кризисы, как Covid-19, не знают границ.

Что повлечет за собой более широкое европейское сотрудничество в области здравоохранения?

Полноценная политика здравоохранения европейского уровня, вероятно, не сработает, поскольку она затрагивает слишком много областей, таких как социальное обеспечение и финансирование. В европейских странах разные системы с разным уровнем приватизации, поэтому это может быть даже нежелательно и неосуществимо. Но то, что Европейский Союз может сделать, — это включить меры, которые улучшают здоровье во всех сферах своего влияния: например, в продовольствии и сельском хозяйстве, торговле и занятости.

Там, где Европейский Союз может действовать напрямую по вопросам здравоохранения, например, в кризисном управлении, ЕС должен выйти за рамки рекомендаций и принять более строгие меры. Европейский центр профилактики и контроля заболеваний наделён полномочиями по кризисному менеджменту и обеспечению готовности в качестве органа ЕС, и его следует усилить, наделив более широкими полномочиями координировать закрытие границ и резервные запасы лекарств и оборудования. Одно из зеленых предложений — это создание Сил здравоохранения ЕС, которые станут частью европейских систем гражданской защиты. Врачи и медсестры в больницах по всей Европе смогут обучиться и быть готовыми к мобилизации в случае местного кризиса или вспышки заболеваний.

Что насчёт сотрудничества по лекарствам и медицинскому оборудованию?

Во время этого кризиса обнажилась зависимость Европы от базовых неотъемлемых лекарств, производимых в других странах мира. Парацетамол производится в Китае, расфасовывается в Индии, а затем отправляется в Европейский Союз. Представьте себе кризис, когда действительно закрыли границы и доступ к медикаментам был перекрыт. Так что необходима некоторая перестановка, которая должна быть организована на европейском уровне. Европейский Союз также обладает компетенцией в области разработки и маркетинга фармацевтических препаратов и вакцин. Во время кризиса Covid-19 некоторые государства-члены начали напрямую вести переговоры с фармацевтическими компаниями о предварительном заказе вакцин. Конечно, индустрия любит вести переговоры с несколькими странами. К счастью, Европейская комиссия с тех пор взяла на себя ответственность, в результате чего ожидаются гораздо более приемлемые условия для разработки и производства вакцин. Если мы хотим обеспечить финансовую и фактическую доступность для стран остального мира, европейским уровень имеет кардинальное значение.

Кризис поднимает вопросы о том, как мы производим и продаем фармацевтические препараты в целом. Сила фармацевтической промышленности огромна. Там договариваются не просто о ценах в свою пользу, но и концентрируются на наиболее прибыльных лекарствах. Представителей этого фармацевтического звена не интересуют лекарства для лечений редких заболеваний или бюджетные лекарства. Государственный сектор, в том числе на европейском уровне, должен рассмотреть возможность проявления инициативы и инвестировать в государственные лаборатории для исследований и разработок. Есть также аргумент в пользу разделения разработки и маркетинга лекарств. Государственный сектор мог бы указывать, где должно происходить развитие, а затем работать с рынком для организации исследований и маркетинга. Фармацевтический рынок не похож на другие рынки, потому что, во-первых, как пациент, Вы не выбираете свою болезнь, а, во-вторых, в конце концов, все оплачивается либо государственными средствами, либо страховкой.

Пандемия вызвала социальный кризис, но во многом это и экологический кризис. Как Зелёные могут убедиться, что его коренные причины не кроются в стремлении к восстановлению экономики?

Вспышка Covid-19 произошла из-за риска распространения зоонозов, связанного с нашими отношениями с экосистемами. Эксперты уже предупредили, что в будущем возникнут и другие заболевания, такие как Covid-19, особенно если разрушение мест обитания диких животных продолжится. Задача зелёных – сохранить это оповещение в повестке дня. Всемирная организация здравоохранения включила этот рассказ в свой анализ кризиса Covid-19. Его директор Тедрос Адханом говорил о том, что пандемия напоминает нам об «интимных и деликатных отношениях между людьми и планетой». Это почти похоже на разговор в «зелёном ключе». Следующий шаг – убедиться, что эта связь так же признана правительствами и европейскими учреждениями. Обязательство ЕС по защите биоразнообразия в 30% всех экосистем к 2030 году должно быть подкреплено инвестициями и действиями. Связи между утратой биоразнообразия и истоками этого кризиса, а также между загрязнением воздуха и уязвимостью к Covid-19 показывают, что нельзя разделить окружающую среду, изменение климата и здоровье. Если мы хотим думать об устойчивости и предотвращении будущих пандемий, такие проблемы необходимо решать как единое целое.

Есть ли смысл утверждать, что последствия кризиса здравоохранения гораздо более глубокие, чем потепление климата? Дело не только в энергетических системах; Covid-19 затронул все аспекты нашей жизни.

Это может показаться странным, но изменение климата — это нечто неожиданное. Это происходит очень медленно, и люди не видят немедленных последствий. Конечно, вам нужно было бы зарыть голову в песок, чтобы не заметить изменения в мировых погодных системах. Но все же мы говорим о событиях, которые становятся заметными через 10, 15 или даже 30 лет. Изменение климата абстрактно, и часто является проблемой следующего поколения. С другой стороны, пандемия была настолько разрушительной; он остановил все так, как мы не могли себе представить год назад. Это было что-то из научной фантастики, но это случилось. Когда изменения настолько радикальны — для общества, для компаний, для промышленности, для всех — это момент, чтобы ориентироваться на новые направления восстановления.

Когда изменение настолько радикальное […], самое время ориентироваться на новые направления восстановления.

Увидим ли мы такой разрыв?

Силы, в основном радикально правые, которые хотят вернуться к обычному бизнесу и желают придерживаться экономии на ископаемом топливе, теперь в меньшинстве. В других политических группах, в большинстве стран ЕС (хотя и не во всех) и даже в Европейской комиссии этот кризис воспринимается как момент для построения будущего, основанного на климатической нейтральности и цифровизации. Зелёные предложения и идеи восстановления и устойчивости, выдвинутые во время кризиса, вошли в состав пакета мер ЕС по восстановлению. Потому что во время восстановления экономики вы не думаете о двух или трехлетних сроках, а смотрите на 20 или 30 лет вперед. Амбиции и сроки перехода к изменениям климата и энергетики ясны, и они указывают направление, в котором следует двигаться.

Какие риски угрожают этим перспективам зелёного восстановления?

The European Green Deal, конечно, звучит великолепно и амбициозно, но на бумаге планы всегда звучат хорошо. Зелёные всегда занимали конструктивную, но критическую позицию, ожидая увидеть, чем это окажется на практике. Согласованность – ахиллесова пята плана. Прогресс, достигнутый благодаря стратегии сохранения биоразнообразия и зеленым инвестициям, может быть полностью подорван сельскохозяйственными реформами, которые не требуют сокращения количества пестицидов, которое необходимо, и торговой политики, которая допускает сокращения стандартов.

Потому что во время восстановления экономики вы не думаете о двух или трехлетних сроках, а смотрите на 20 или 30 лет вперед.

Другой настоящий вопрос — как будут использованы деньги на восстановление. Страны ЕС намерены инвестировать в переход к «зелёным» и цифровым технологиям, но насколько жестким будет надзор над этим? Будет ли упор сделан на чисто экономическое восстановление, а не на его экологические и социальные аспекты? Социальные вопросы, здоровье и образование никогда не играли ключевой роли в европейском семестре. Напротив, страны ЕС часто поощрялись к сокращению государственных инвестиций, а в прошлом Европейская комиссия даже просила государства-участников приватизировать части своих систем здравоохранения, чтобы сэкономить деньги. Будем надеяться, что ничего подобного не повторится, и инвестиции пойдут туда, куда требуется.

Две партии Зелёных Бельгии вошли в состав правительства в октябре 2020 года, и Зелёные находятся у власти во многих других городах, регионах и странах по всей Европе. Для того, чтобы оставить оппозицию править в условиях кризиса, требуются ли корректировки,?

После непродолжительного пребывания в правительстве мы все еще привыкаем к этому, и многие люди в нашей партии остаются в оппозиционном режиме. Когда вы заключаете сделку, чтобы войти в правительство, это становится вашей программой, даже если это не является вашим манифестом. В бельгийском коалиционном соглашении много зелёных элементов, и мы держали руку на пульсе событий по части климата, энергии и мобильности. Некоторые составляющие не были взяты из нашей программы, но это то, что означает быть частью управляющего большинства. Это требует изменения мышления после почти 20 лет оппозиции. В Бельгии зелёные сейчас у власти на федеральном уровне, в регионах Брюссель и Валлония. В Генте, близком моему сердцу городе, они находятся у власти шесть лет. Люди видят влияние на качество своей жизни и понимают, что Зелёные не только мечтатели. Отход от теории и оппозиции к действиям во имя перемен очень важен.

Перевод Дарьи Смагиной