Находимся ли мы на правильном пути, создавая экологически чистые города? Судя по положению дел на данный момент, излишняя надежда на технически продвинутую среду может значительно затормозить прогресс на пути к устойчивому будущему – ведь разумные техно-управленческие решения стали идеальным прикрытием для очередного повышения уровня добычи ресурсов, спекуляции и усиления неравенства в городской среде.

Европейский зеленый журнал: Есть ли что-то такое необычное в том, как функционируют города, что делает их хорошим местом встречи и катализатором прогрессивных идей?

Мария Кайка: Кажется, что среди людей широко распространена идея того, что города хранят в себе потенциал становиться лабораториями прогрессивных идей. Приведу пример. В мае 2016 загрязнение воздуха над Амстердамом, Маастрихтом и Роттердамом достигло опасного уровня и перестало соответствовать стандарту качества ЕС. И спустя всего лишь месяц появилась новая голландская технология, призванная исправить эту проблему: «tree-wifi» – умные скворечники, которые следят за качеством воздуха и дают сигнал об уровне загрязнения сменой цвета. Когда качество воздуха хорошее, они светятся зеленым, и в награду у жителей есть возможность воспользоваться бесплатной сетью wi-fi.

В статье газеты The Guardian сделали предположение, что подобным изобретением можно улучшать качество воздуха. Тоже самое заявила Новая Программа Развития (the New Urban Agenda) городов ООН, которая была представлена на конференции Habitat III в октябре 2016 (Конференция Организации Объединенных Наций по жилищному вопросу и устойчивому развитию городов). Впервые на форуме такого высокого уровня заговорили о том, что города не только проблема для нашей окружающей среды, но также и возможность; они не просто разросшиеся раковые клетки, которые потребляют слишком много энергии, воды и ресурсов, а инкубатор творческих идей, прогрессивной политики и инноваций. Они рассматриваются как ключевые пункты снабжения, способствующие успеху на пути к устойчивому развитию. Согласно Новой программе Развития городов, чтобы выдвинуться в сторону этих перемен, в первую очередь города должны стать «умней». А чтобы это сделать, городские власти должны инвестировать в более прогрессивные технологии сбора и анализа данных, а также в улучшенное техническое управление.

Всем нравится идея умных городов – городов, которые стремятся возместить ущерб, причиненный окружающей среде, и удовлетворить социальные, экономические, экологические и политические нужны граждан при помощи внедрения новых и невероятно сложных технологий – от умных машин, счетчиков воды и электроэнергии до умных холодильников и выборов. Идея умных городов привлекательна (в том числе экономически); они создают новые инвестиционные возможности, и, более того, преподносятся как символ нашей надежды на оздоровление окружающей среды, которую мы сами и загрязняем. К сожалению, так называемые умные города и технологии не могут быть решением наших глобальных социо-экологических проблем. Ведь на самом деле они – часть проблемы.

Что именно вы имеете ввиду, говоря, что они часть проблемы?

Давайте вернемся, например, к умным скворечникам. Если мы захотим узнать полный социо-экологический анализ затрат и выгоды производства, потребления и финального внедрения этой (или любой другой) умной технологии, мы наткнемся на очень тревожные данные. Один из важнейших материалов, использующийся во многих “умных” устройствах, называется колумбит-танталит, или колтан, – это металлическая руда, необходимая для производства коммутаторов мобильной связи. Колтан присутствует в наших смартфонах, умных машинах, умных холодильниках, и буквально во всем в наших городах. Отследив глобальный производственный процесс, благодаря которому колтан можно найти в каждом техническом устройстве, в каждом городе, доме, кармане, мы получим очень тревожную картину того, насколько устойчивы эти умные технологии на самом деле. Больше 40% мирового запаса колтана, согласно отчетам ООН, добывается вручную в Конго, в условиях, которые можно описать только как систематическую и организованную эксплуатацию людей и окружающей среды.

И это один из многих примеров, который доказывает, что для нас это улучшенная устойчивость и «умность», а для кого-то это может быть социо-экологической катастрофой. Короче говоря, это значит, что мы не можем понять города без того, чтобы не заглядывать за пределы определенной географической зоны мегаполиса. Нельзя даже говорить о городе и природе раздельно. Поэтому в своей работе с 2005 года я не говорю о понятиях «город» и «природа». Вместо этого я употребляю термин «урбанизация природы». Нет возможности проанализировать «города», не говоря об урбанизации природы, глобальном распределении ресурсов, тех процессах и отношениях, в которых человек доминирует над нечеловеческими исполнителями (такими как: деревья, животные, океан, горы, а также инфраструктура, здания и сетевые структуры), которые поддерживают работу и функционирование городской среды.

Можете уточнить, как именно происходит урбанизация природы?

Будь мы сейчас в 19 веке, сам процесс создания горячей проточной воды, вытекающей из крана поворотом вентиля дома на ежедневной основе, показался бы нам магическим трюком. Потребовались столетия непрекращающихся капиталовложений и технологических инноваций, чтобы превратить такого рода “магию” в нормальное расположение дел. И что не менее важно, потребовалось и до сих пор требуется непрекращающаяся эксплуатация человеческого труда и природных ресурсов со всего мира. Область городской политической экологии исследует эти отношения власти, которые помогают городам функционировать, приводят их в движения и заставляют меняться.

Отличным примером эксплуатации в 21 веке стал проект экогорода Масдара в Абу-Даби. Этот запланированный город с нулевым балансом выбросов углерода стал городом с обложки для всех тех, кто верил в пост-углеродное урбанизированное «чудо». Но реальность мрачнее. Как сообщила организация Amnesty International, Масдар был построен за нищенскую зарплату рабочими-мигрантами, у которых зачастую не было страховки – им приходилось работать в нечеловеческих условиях. Все во имя развития устойчивости. Такую гонку за устойчивостью путем техно-управленческих решений и через индексы можно также увидеть в так называемом «Западном мире». Область залива Сан-Франциско – яркий пример реконструкции, которая разворачивается в городах. Этот феномен называется джентрификация (англ. – gentrification, облагораживание пришедших в упадок городских районов). Социолог Мириам Гринберг приводит документальные сведения, как новая городская политика, которая включала “умные” поездки на работу, распространение электротранспорта, использование биотоплива и онлайн-инструментов для переработки отходов и превратила залив Сан-Франциско в умную «экотопию», была в то же время политикой, которая сделала эту область также самой неравномерной по уровню социального равенства во всех Соединенных Штатах. Если уделить внимание успехам, которых мы достигли за последние десятилетия, можно увидеть, что повышение индекса устойчивости также шло рука об руку с взлетевшей до небес бедностью и ростом бездомного населения.

Последние тридцать лет после доклада Брундтланд, подготовленном по заказу ООН в 1987 на тему об экологических проблемах, был введен термин «устойчивое развитие» и нам так хотелось верить, что создание лучшего мира всего лишь вопрос лучшего дизайна, лучшего управления и лучших технологических решений. Нам хотелось верить, что глобальные социально-экологическое равенство – особое лекарство, которое мы запросто могли бы принять в виде маленьких крыш, технологий видеослежения, переработки или умных машин. Но вот тридцать лет прошли и удачи прошлого не могут быть оправданием настоящему. В настоящем мы знаем,что умных решений недостаточно, чтобы обеспечить себе социально-экологическую защиту и равенство.

Тем не менее, несмотря на все данные, мы все еще обманываем себя и слепо идем навстречу катастрофе. Мы по-прежнему полагаемся на не оправдавшие себя пути, позиционируем старые неудачные методы как инновационные решения и продвигаем устаревшую повестку.

В таком случае, какие у вас предложения? Как решить нынешние проблемы?

Что-то действительно не так с методами и политикой, к которым мы прибегали до сих пор для обеспечения умных городов. Стоит ли нам идти от частного к общему или от общего к частному? Стоит ли нам доверить управление городской инфраструктурой государственному или частному сектору? Это ошибочные дилеммы, на основе которых мы принимали решения – вместо того, чтобы переосмыслить противоречия устойчивого развития. С помощью нашими предыдущих «умных» решений мы стремились оставаться в контексте экономики, основанной на росте, и это не искореняло проблемы, а просто убирало их из поля зрения. Теперь нам нужно наконец признать, что идея устойчивости «повзрослела», и нам больше не нужны эксперименты, чтобы понять, что мы не можем продолжать экономический рост как обычно. Таким образом, социально-экологическая защита не может быть сведена к показателям устойчивости или стойкости и умным решениям.

Вот, что я предлагаю: вместо того, чтобы сосредотачиваться на неактуальных дилеммах, сделать шаг назад от достижения полного согласия по вопросу нового уровня показателей устойчивости, чтобы можно было сосредоточиться на тех вопросах, где возникают разногласия и конфликты. Я предлагаю нам найти тех деятелей, те сообщества, которые смогут задать новые вопросы и также создадут новые, радикально отличные представления об управлении окружающей средой, деятелей, которые ранее были исключены из обсуждения об устойчивости, и начать с ними взаимодействовать. Но чтобы это сделать, необходимо инвестировать в качество данных – вместо того, чтобы организовать масштабные исследования в области “больших данных”.

Можете привести конкретные примеры?

Существует множество отличных примеров того, как можно плодотворно использовать качественные данные, например, приняв во внимание кампанию «Перестаньте звать меня стойкой», которую начала Трейси Вашингтон в Институте Справедливости Луизианы. Жители её родного города, Нью-Орлеана, пережили и ураган “Катрина”, и катастрофу с разливом нефти компании British Petroleum – и неоднократно получали признание за свою стойкость. Уставшая от медиа и пустых слов политиков Трейси Вашингтон воскликнула: «Я не хочу быть стойкой». По ее словам, каждый раз, когда кто-то говорит: «О, они стойкие», – он подразумевает то, что с ними может случиться что-то еще. «Вместо этого я хочу исправить то самое, что требует от меня оставаться стойкой». Это не только четкое послание, но и совет перестать зацикливаться на улучшении показателя стойкости и начать отслеживать, какие процессы в первую очередь создают необходимость так называемой «стойкости».

Вдобавок, нам следовало бы приглядеться к инициативе, созданной в Испании – Platform For Mortgage Affected People (“Платформа для людей, пострадавших от ипотеки”). Она была создана, чтобы помочь миллионам людей, чьи дома были возвращены во владение банка, потому что они не могли заплатить свой долг по ипотеке после кризиса. Поскольку структуры государственного социального обеспечения зачастую приватизированы и страдают от недостатка финансирования, эта платформа “переизобрела”соцобеспечение в форме общего достояния. Платформа создала новую концепцию, в которой жильё, не относится ни к государственной, ни к частной собственности. В этой концепции право на жильё неоспоримо. Когда жильё забирают, оно должно быть возвращено. Поэтому платформа разработала особые возможности предотвратить выселение пострадавших семей и обеспечить их новым жильём. Во-первых, работники платформы стараются предотвратить выселение юридически, делая этот процесс долгим и дорогостоящим для государства и банков. Во-вторых, они физически пытаются остановить процесс, высылая группу активистов к моменту выселения. В-третьих, они заселяются в пустые дома, принадлежащие банку, и переселяют туда выселенные семьи. В общем, они активно предлагают инициативу, которая не только включает переселение пострадавших, но и восстановление человеческого достоинства выселенных, помогая им перестать определять себя как беспомощных должников, которые могут быть спасены только “благотворительностью” банков или “доброй волей” государства.

И последнее, но не менее важное: мы можем вывести устойчивость за рамки дилеммы «рыночная эффективность против общественной ответственности», рассмотрев инициативы, которые пытались создать новую концепцию управления водными ресурсами как общим достоянием в Салониках в Греции. Движения против приватизации воды в Греции превратили вопрос об управлении водным ресурсом из области техно-управленческой проблемы и ошибочной дилеммы (лучше всего управлять водными ресурсами – государственным или частным образом?) в реальный политический вопрос. Не только политикам, но и каждому горожанину был задан вопрос: “Вы бы предпочли иметь 136 евро в своем кармане в качестве покупательной способности, чтобы потратить их на 6 джемперов или один смартфон, или вы готовы превратить эти 136 евро в капитал? Ещё и имея возможность принять реальное решение о том, как использовать, управлять и распределять водный ресурс в вашем городе”. Это движение, организованное торговым объединением компаний по водоснабжению, расширило свою базу среди жителей и в других движениях, таких как K136 and SOSte to Nero (SOS Water). Вместо того, чтобы просто протестовать против приватизации, представители движения собрали средства для выкупа компании по водоснабжению в Салониках, когда она была выставлена на продажу, и для управления ее как гражданским коллективом в сотрудничестве с муниципалитетом. “Buying back the public, 136 euros at a time” («Мы возвращаем людям то, что им принадлежит, нужно всего лишь 136 евро») – лозунг движения K136. 136 евро – та сумма денег, которую внес бы каждый житель, чтобы осуществить этот замысел. Для достижения цели представители инициативы не отказывались от сотрудничества с идеологическими противниками. Именно помощь от бывшего советника Маргарет Тэтчер по программе приватизации и организация гарантийного фонда на миллиард евро от глобальных инвесторов помогла осуществить замысел. Примеры, которые я упомянула, противоречивы и различные, имеют две общие черты. Во-первых, они показывают, что именно не так в стремлении к устойчивости через умные техно-управленческие решения. Во-вторых, они предлагают новые и конкретные методы решения основных проблем.

Умные решения не задают вопрос, откуда взялись нынешние проблемы. Они лечат симптомы, но не саму болезнь. Если сейчас мы ищем реальные умные решения, реальный креатив и реальные инновации – вот они. Эти методы и практики появились в спорах и острой необходимости, а не из-за общего согласия. Необходимо серьезно воспринимать ошибки прошлого, вырваться из зависимости от уже существующих путей и прекратить слепо идти навстречу катастрофе, вкладывая огромные деньги в совершенствование “профилактических мер”.

Чтобы включить этот вопрос в повестку дня, что могли бы предпринять такие, как политические силы в Греции в Европе?

Хватит болтать о техно-политическом государственном устройстве, давайте поговорим о настоящей политике снова. Целью демократии никогда не было формирование консенсуса! С самого зарождения, демократия была агонистическим процессом, так давайте вернемся к демократичности снова и к процессу творческого формирования политики. Как предположила философиня Люси Иригарэй: «Позвольте нам желать то, что еще не существует, ведь это единственная возможность для будущего». Это наша политическая ответственность – экспериментировать с новыми методами управления городскими ресурсами как общим достоянием. А если вам кажется, что такие эксперименты довольно рискованны, подумайте дважды. Риск, на который мы идем, продолжая инвестировать в неудачные методы, гораздо выше, чем риск попытаться найти новые альтернативы. Конечно, возможно, опять ничего не получится. Но как сказал Сэмюэл Беккет: «Пробуй снова. Потерпи неудачу снова. Потерпи неудачу лучше, чем в прошлый раз».