Зеленый Европейский журнал: Что вы понимаете под термином «Общедоступные цифровые технологии»?

Джулия Реда: На протяжении многих веков было совершенно ясно, что существует культурное наследие, которое разделяют люди, наследие, которое не принадлежит никому лично, но на доступ, к которому есть право у каждого. Мне кажется, что идея общедоступных цифровых технологиях очень близка по характеру к идее общего наследия. В отличии от материальных доступных ресурсов, такие нематериальные вещи как, например, информация и культура, никем не могут быть присвоены. Под этим мы подразумеваем культурные «продукты», которые входили в список общественного достояния в течение многих лет, либо на которые авторские права закончились; но и общедоступные цифровые технологии, которые были недавно созданы, а затем стали частью общественного достояния, при помощи бесплатных лицензий, такие как Creative Commons.

В первые годы после появления интернета было множество проектов, которые можно было бы квалифицировать как общедоступные цифровые технологии, проекты, которые бросили вызов идее, что люди будут прикладывать усилия в их работу, если они ожидают только личную выгоду от неё. На примере людей, которые участвуют в таких проектах, как Википедия, или людей, которые выкладывают свои записи в Интернете, мы видим, что личная выгода не единственная мотивация для людей, активных в Интернете. Я думаю, у человека есть врожденная потребность выразить себя и получить признание за то, что он создал.

Лежащая в основе этого идея заключается в том, что даже если произведение, запись или музыка создаются только одним человеком, это всё же не принадлежит исключительно ему или ей: ведь мы всегда находимся под влиянием нашей среды и произведений, которые были написаны и опубликованы другими, и так далее. Поэтому мы не можем претендовать на их исключительное право собственности.

Можете ли вы представить, что экономика, основанная на сотрудничестве и базирующаяся на общедоступных ресурсах, является единственным разумным режимом экономического управления в цифровом мире, или же она может сосуществовать с различными моделями?

Маловероятно, что капиталистическая эксплуатация культуры исчезнет в ближайшее время. Но это, безусловно, не единственный способ для художников заработать на жизнь. Есть множество объяснений, почему в наше время сложился такой механизм авторского права и почему существует эксплуатация произведений культуры. В конечном итоге все дело в деньгах. Поэтому я думаю, что наше будущее зависит от нашей способности создавать различные способы зарабатывать себе на жизнь. Некоторые люди уже делают это. Природа экономики, связанной с культурой и знаниями, меняется довольно сильно в наши дни, например, музыканты в настоящее время, вместо того, чтобы продавать свою музыку, тратят много времени на создание отношений со своей аудиторией. Речь идет не только о живых турах, но и о предоставлении людям возможности принять участие.

Даже если произведение создается только одним человеком, это всё по-прежнему не принадлежит исключительно ему или ей, потому что мы находимся под влиянием нашей окружающей среды.

Но это касается не только музыки и культуры. В академических кругах, например, мы видим, что крупные издатели монополизируют рынок научных публикаций, что серьезно ограничивает создание и распространение знаний. Могут ли общедоступные ресурсы стать альтернативой этому?

Я думаю, что кризис приватизации в науке является результатом более масштабного явления – приватизации образования. Я говорю не только о научных публикациях, но и о более широкой тенденции – об отказе от идеи, что образование должно быть общественным благом. Исторически университеты в Европе были государственными, зарплата профессоров выплачивалась за счет налогоплательщиков, а исследователям и студентам также была предоставлена относительно большая степень свободы для изучения своих собственных исследовательских интересов. Несомненно, идея об образовании как об общественном благе изменилась из-за Болонской реформы, которая сместила университетское образование в сторону более организованного, ориентированного на рынок образования, которое служит потребностям работодателей.

Это изменение укрепило идею о том, что успех исследователей должен измеряться количественно, в частности, с оглядкой на то, где они публикуют. А самыми крупными и престижными изданиями, как правило, являются журналы с закрытым доступом, такие как Elsevier и другие. До интернета эти издатели в какой-то степени выполняли важную функцию по распространению информации, но сегодня их работа даже противостоит распространению знаний и идеи сделать образование общественным благом. Я думаю, что организационно и технологически университеты вполне способны построить хранилище, где результаты всех исследований, которые были оплачены налогоплательщиком, будут доступны абсолютно бесплатно, с возможностью того, чтобы каждый мог ими воспользоваться. Это уже происходит, например, с системой arXiv (хранилище электронных препринтов научных работ) в теоретической математике и физике.

Что значат общедоступные цифровые технологии для Европы?

На данный момент, отсутствие хорошо сохранившегося общего культурного наследия, страдающего от нехватки хорошего управления, означает то, что европейцам крайне трудно знакомиться с культурами других народов. Средний европейский фильм, например, можно посмотреть только в 3 из 28 стран из-за эксклюзивных режимов лицензирования.

Именно поэтому культурный обмен и обмен знаниями в ЕС затрудняется. И у нас нет законодательства, которое бы защищало общественное достояние или продвигало такие модели, как творческое достояние (creative commons) для содействия культурного обмена между странами. Одним из самых простых способов построения общего понимания «европейскости» и создания связей в Европе — через культуру. И это то, чему мы препятствуем, делая более трудным для людей обмен своим культурным наследием, не говоря уже о совместном использовании, изменении, смешении, и общении в Интернете.

Есть ли какая-то поддержка этой идеи в европейских органах?

С одной стороны, в Европейском парламенте существует интергруппа, которая занимается вопросом общедоступных ресурсов и задействует людей из самых разных слоев общества. Есть такие, как я, которые работают с позиций цифрового достояния и авторского права, а есть люди, которые работают над доступом к медицине, коммунальным услугам или воде. Но это в значительной степени проект представителей политических левых в Европарламенте.

С другой стороны, идея о том, что нам нужна большая гибкость в обмене знаниями, культурой и результатами исследований, имеет и неолиберальных сторонников. Есть люди, которые думают об интеллектуальной собственности как о монополии, и поскольку они, с либеральной экономической точки зрения, выступают против монополий, они хотели бы сократить сроки защиты авторских прав, потому что они не думают, что права интеллектуальной собственности, которыми мы пользуемся сегодня, выгодны для экономического развития.

Возможно ли сотрудничество в этом направлении?

Иногда это возможно. Когда я работала над своим докладом о реформе авторского права, в некоторых случаях я получал больше поддержки от политических левых, а в других случаях — чаще от либералов и консерваторов. Однако в Европарламенте существует большая проблема: количество людей, которые тесно работают над вопросами цифрового

достояния и которые действительно знают, как функционирует режим авторского права и где находятся проблемы, попросту мизерное. Административная база европейских институтов невероятно мала, размер Европейской комиссии сопоставим с администрацией крупного города, а исследовательские возможности, предоставляемые Европейскому парламенту, относительно ограничены. Учитывая ограниченный бюджет, который получает Европейский союз, мы должны сделать относительно независимую политику общественных интересов, но из-за нашего ограниченного потенциала Европейская комиссия, а также многие из моих коллег в Европейском парламенте, в значительной степени полагаются на опыт со стороны заинтересованных групп.

На данный момент, отсутствие хорошо сохранившегося общего культурного наследия, страдающего от нехватки хорошего управления, означает то, что европейцам крайне трудно знакомиться с культурами других народов.

Насколько успешно могут продвигать свои идеи представители модели общедоступных ресурсов?

Каждый, кто пытается влиять на политику в ЕС, является лоббистом. И среди них есть общие группы по интересам, но они, как правило, не те, кто имеет наибольшее влияние на формирование политики. Но есть некоторые заметные исключения: с точки зрения лоббирования, вероятно, наиболее эффективной группой, которая продвигает идею общедоступных ресурсов, является администрация Википедии. По таким вопросам, как доступ к общедоступным ресурсам, я полностью поддерживаю Википедию. Но когда дело доходит до вопроса о сетевом нейтралитете, у меня совсем другое мнение. Википедия, например, заключила сделки с некоторыми интернет-провайдерами в развивающихся странах, чтобы дать людям доступ к Википедии, но не к другим онлайн-сервисам. И это большая проблема. Когда есть группа, которая достаточно велика, чтобы влиять на политику, она, вероятно, также будет иметь свою собственную повестку, которая не всегда будет совпадать с общественными интересами.

Какие наиболее важные проблемы, связанные с общедоступными цифровыми технологиями, мы имеем сегодня?

Одна из наиболее важных проблем заключается в предотвращении распространения политики приватизации против общедоступных ресурсов во всем мире посредством торговых соглашений. Я как раз недавно был в Японии и посещал обсуждение на тему регулирования требований авторского права, которые им навязаны через соглашение Транстихоокеанского партнерства (TPP). Многие из этих требований первоначально пришли из Европейского союза (в попытке согласовать стандарты). В частности, они должны расширить защиту авторских прав с 50 до 70 лет после смерти автора, но большинство культурно и коммерчески успешных работ в Японии, таких как аниме-сериалы и видеоигры, гораздо моложе. Поэтому Япония не заинтересована в расширении своих авторских прав, а принуждение их к этому резко ограничило бы доступ населения к знаниям, поскольку национальная библиотека оцифровывает все произведения общественного достояния и выкладывает их в свободный доступ.

Глядя на ЕС, идея о том, что авторское право может быть единственным решением для решения проблем культурных индустрий и авторов, должна уже изжить себя. Я думаю, что авторам нужно гораздо большее — например, защита от несправедливых контрактов или контрактов на условии выкупа, который лишает их всех доходов от их работы. В настоящее время мы видим, что существуют предложения, которые еще больше укрепят позиции правообладателей.

Одна из наиболее важных проблем заключается в предотвращении распространения политики приватизации против общедоступных ресурсов во всем мире посредством торговых соглашений.

В-третьих, мы должны активно защищать общественное достояние. На данный момент общественное достояние никак не упоминается в законе. В принципе, общественное достояние в сегодняшней Европе определяется отсутствием материального подтверждения: только то, что не защищено законом или международными правами

собственности, может рассматриваться как часть общественного достояния, однако нет никакого способа или закона, чтобы защитить это произведение, сделать его более доступным для людей, или сохранить его для будущих поколений. В некоторых европейских странах были даже решения суда, в которых говорилось, что если частное лицо оцифровывает часть общественного достояния, оно может иметь право на цифровую версию, даже если оно ничего не создало, а просто сделало цифровую копию. Поэтому я думаю, что мы рискуем тем, что произведения общественного достояния будут присвоены частными компаниями.

В некоторых случаях общедоступные цифровые технологии могут проявляться как физические объекты, например, в случае инфраструктуры, но также и когда дело доходит до медицинских устройств, которые нуждаются в каком-то программном обеспечении, чтобы функционировать должным образом. Можете ли вы рассказать нам больше об этой проблеме?

С экономической точки зрения, технологии могут быть наиболее полезными для общества, когда есть конкуренция. Общедоступные ресурсы играют важную роль в обеспечении этого. Если взглянуть на телекоммуникационный рынок, то во многих странах отсутствует конкуренция, поскольку инфраструктура, такая как волоконно-оптические сети, не принадлежит муниципалитетам или государству. В Германии, например, Deutsche Telekom приватизировала медную инфраструктуру и по сути доминирует на рынке. Если бы кабели были общими, может быть конкуренция вокруг услуг, которые они предоставляются, основывались бы на этой инфраструктуре.

Аналогичным образом, в таких областях, как робототехника, нам потребуется какое-то регулирование, чтобы защитить общественно полезные цели, такие как защита прав потребителей и здравоохранение. Позвольте мне привести вам пример: когда у вас есть кардиостимулятор, вы внедряете небольшой компьютер в ваше тело и программное обеспечение, которое работает на этом маленьком компьютере, можно рассматривать как бизнес-секрет, даже если любые проблемы безопасности могут в конечном итоге быть

физически опасны для вас. Сегодня мы имеем очень строгое медицинское регулирование, когда речь идет о выводе на рынок новых физических устройств, но пока это регулирование не распространяется на программное обеспечение на нем.

Если вы хотите, чтобы пациенты приняли обоснованное решение, они должны иметь право знать, как работают эти устройства. Но сегодня такой информации нет, компании могут относиться к ним как к секрету, и это обязательно нужно менять.

Это очень похоже на то, что произошло в так называемом «Дизельгейте» (также известном как дело Volkswagen, когда было обнаружено, что компания при проведении испытаний на загрязнение изменяла настройки программного обеспечения своих дизельных двигателей): регуляторы не требуют от автопроизводителей объяснить, как работает их программное обеспечение, и поэтому им становится легко обманывать клиентов и власти.

Это звучит как вопрос регулирования. При чем тут общедоступные цифровые технологии?

Государство может потребовать от производителей раскрывать данные своего программного обеспечения, но они, вероятно, не те, кто собирается анализировать эту ситуацию. Если ПО является общественно доступным, есть возможность у простых людей — а также этичных хакеров, исследователей и экспертов — тщательно изучить его. Здесь не должно быть коммерческих мотивов. Такие исследования могут быть полностью мотивированы идеей общедоступных ресурсов. Так что это пример ситуации, когда государственное регулирование может дать возможность здравому смыслу повысить безопасность технологии, которые мы используем в нашей обычной жизни.

Инициативы, которые находятся вне политической сферы, такие как лицензии Creative Commons, были очень эффективными, просто демонстрируя, что существует другой подход.

Как вы видите борьбу за цифровое достояние и цифровые права? Возможно ли мобилизовать людей, выходить на улицы и требовать большего уважения к цифровому достоянию?

В какой-то степени это сработало с протестами против ACTA (Международное соглашение по борьбе с контрафактной продукцией, направленное на установление международных стандартов по обеспечению соблюдения прав интеллектуальной собственности и отвергнутое Европейским парламентом в 2012 году). Но в принципе я бы сказал, что легче мобилизоваться и протестовать против чего-то, чем за что-то. Поэтому я думаю, что протесты являются хорошим инструментом для предотвращения некоторых негативных событий, таких как торговые соглашения, которые ухудшили бы ситуацию. Но чтобы улучшить ситуацию, нам нужна более продуманная стратегия. Инициативы, которые находятся вне политической сферы, такие как лицензии Creative Commons, эффективно доказали, что возможен и другой подход к распространению произведений культуры.