Бенджамин Джойе: На протяжении многих лет вы возглавляете международную борьбу против биопиратства и присвоения жизни корпорациями. Это принесло вам международное признание. Что для вас означает защита и восстановление общинного достояния?

Вандана Шива: Мы живем в мире отношений. Мы не изолированные атомы, фрагментированные и одинокие. Мы неотделимы от природы. Это иллюзия картезианской, ньютоновской, механистической парадигмы, которая создала интеллектуальную архитектуру промышленной революции и доминировала в ней, – она является сегодня для человечества не более чем следом ископаемого топлива. Это путь, который, как мы уже поняли, был неправильным.

Именно этому и посвящено все Парижское соглашение COP 21: осознанию 200-летнего опыта ошибочных выборов в отношении энергии. Но это дало шанс задаться вопросом о том, как мы думаем. И, на мой взгляд, наибольший ущерб человеческому мышлению был нанесен именно тем, что с нами сделала эпоха ископаемого топлива, с точки зрения механистичности мышления.

Повреждена сама пища, которую мы едим. Мы больше не едим еду, мы едим нефть. Такое ущербное мышление ведет к иллюзии, что мы отделены от природы; что мы каким-то образом ее хозяева и победители. И эта идея разделения затем развивается, идет дальше, определяя человеческое общество как атомы, воюющие друг с другом. Следовательно, нам нужен диктатор, чтобы поддерживать среди нас в порядок. Нет.

Наш мир – это мир отношений. Это мир самоорганизованных существ во взаимовыгодных отношениях. И природа жизни должна быть самоорганизованной, как сказал чилийский ученый Матье Раман: «Существуют автополитические системы, они самоорганизованы, и это жизнь, это свобода, вот какими мы должны быть в условиях демократии. А еще есть системы, контролируемые извне, системы искусственного разделения и перераспределения ресурсов. Промышленное сельское хозяйство – это такая перераспределительная система. Фальшивые демократии – это перераспределительные системы ».

Врезка:

“ Я имела дело с трагедией 300 000 фермеров, которых довели до самоубийства из-за долгов – долгов, вызванного повышением более чем на 70 процентов цен на семена.”

Итак, если мы хотим восстановить нашу способность быть по-настоящему свободными, мы должны осознать наши отношения с Землей, которая определяет наш образ жизни и наши отношения внутри сообщества.

Все это означает восстановление общинного достояния. Когда мы начинаем осознавать, что природа организации жизни, «паутина жизни», является общим достоянием, мы перестаем воображать, что Monsanto или Bayer, внедряющие один токсичный ген в растение, изобретают жизнь – это всего лишь искусственный механизм, который они изготовили. Нет! Семя – это семя, оно воспроизводится и размножается само по себе. К сожалению, когда вы загрязняете его, оно размножается с этим загрязнением; но размножение происходит не из-за наличия загрязнителя. Семя часо создает себя. Точно так же, как река течет сама по себе. Если кто-то поместит в воду ртуть, ртуть станет частью реки, но ртуть не образует реку.

Так что это очень фундаментальные иллюзии относительно того, что позволяет продвигать ГМО, очень ошибочное представление о том, что корпорации являются «изобретателями» семян.

Корпорации стремятся быть владельцами семян. Их единственная забота – это право собирать гонорары, и они подталкивают наших фермеров к самоубийству.

Я имела дело с трагедией 300 000 фермеров, которых довели до самоубийства из-за долгов – долгов, вызванных повышением более чем на 70 процентов цен на семена.

Эта ложная технология также увеличила стоимость пестицидов, потому что она не работает для борьбы с вредителями, так же как гербициды не работают для борьбы с сорняками. В конце концов, когда вы изначально неправильно думаете о том, как устроен мир, вы придумаете неправильные инструменты. И ваши технологии выйдут из строя, как бы часто вы ни называли их инновациями. Это неудачные технологии. И повторение неудач – это не те инновации, которые нам нужны.

К сожалению, в дебатах, которые мы недавно провели в Индии по поводу семян ГМО- горчицы, Bt-хлопка и самоубийств фермеров, есть люди, которые говорят: «Но семена в природе имеют короткий срок хранения, и только корпорации имеют право создавать их новые модели».

Нет, семя – это сама жизнь. Это начало системы плодоношения. В нем жизнь обновляется. В нем воспевается свобода. И это место, где начинается общинное достояние. При этом семя – это «достояние” не только для людей. Семя – это «достояние» опылителей; пыльца того растения, которое они удобряли. Растение отдает пыльцу пчеле. Пчела придает плодородие растению в глубокой взаимной поддержке. Вот что такое «достояние».

Как вы впервые узнали об этой борьбе за защиту общественного достояния и участвовали в ней?

Впервые я услышала о феномене создания генетически модифицированных культур с целью владеть патентами на семена, а затем о заключении соглашений о свободной торговли, в 1997 году на интересной встрече недалеко от Женевы (в Межеве, Франция). В тот день я взяла на себя обязательство: я собираюсь защитить семена. Я рассмотрю генную инженерию на научном уровне.

Мы определили вопрос биобезопасности в договорах ООН, и теперь у нас есть закон ООН о биобезопасности. Именно благодаря этим законам Европа в значительной степени свободна от ГМО. В Индии пока нет никаких ГМО – пищевых культур, но производители пытаются продвинуть семена ГМО – горчицы, и мы против этого.

Иллюзия того, что корпорации являются изобретателями семян, и выдача патентов – это часть очень большой проблемы. Я работаю с нашим правительством над проектами законов, запрещающих патенты на семена, растения и животных. В Аргентине есть такие законы; В Бразилии есть такие законы.

Но самый важный прогресс в том, чтобы начать использовать семена в качестве «общего достояния», начался с создания общинных семенных банков, а не с приватизации семян в руках теперь уже трех корпоративных гигантов. Когда я начинала эту работу, мне сказали, таких гигантов будет пять.

Сейчас их осталось три. Прежде чем мы можем это узнать, может остаться только один. Затем он рухнет; но перед этим коллапсом мы хотим сделать мир другим, чтобы жизнь могла процветать.

В Навданью (1) отправились люди из 320 общинных семенных банков. У них есть питательные семена, великолепные семена. Моя команда только что вернулась назад. Они нашли пять разновидностей Мунг Дхал. Разнообразие – это путь природы. И пока у нас есть сообщества и селекционеры, у нас будет разнообразие. Когда семена будут в руках у трех коропоративных гигантов, они выведут неустойчивые токсичные монокультуры. Семена помогают фермерам выйти из кризиса, вызванного изменением климата, независимо от того, проявляется ли этот кризис в виде продолжительных засух, супер циклона в Ориссе или трагедии цунами в Тамил Наду.

Билл Гейтс и его корпоративная лаборатория заявили: «Мы изобретаем своего рода хирургов». Как они все еще выращивают семена? Это важно для борьбы с биопиратством – которое является не чем иным, как кражей наших знаний – уничтожением местного биоразнообразия и последующими заявлениями: «Это мое изобретение». Это очень важная часть моей личной борьбы вместе с Навданьей.

В 1984 году в городе Бхопал взорвался завод по производству пестицидов Union Carbide. Сегодня Carbide принадлежит Dow, а Dow и DuPont связаны между собой. Так что в некотором роде ответственность за катастрофу в Бхопале лежит на Dow и DuPont. Это был момент, когда я начал кампанию со словами: «Нет больше Бхопала, давай посадим Ниим!» Потому что дерево Ниима дает нам лучшую естественную систему контроля. Этим пользовались наши бабушки. Этим пользовались наши прабабушки.

Мы объединились с зелеными в Европейском парламенте и международным органическим движением IFOAM. И более 11 лет мы боролись с крупнейшим правительством мира: Министерством сельского хозяйства США. Объединив усилия с большой токсичной компанией WR Grace, чтобы заявить, что они изобрели использование Ниима для лучшего контроля. На это ушло 11 лет, но мы победили, потому что работали солидарно.

Какое влияние на мелких фермеров оказывает контроль корпоративных гигантов над сельским хозяйством? Как они могут устоять перед лицом создаваемых препятствий?

У нас есть прекрасный Басмати. В Индии 200 000 сортов риса. Выращивание этих растений нашими фермерами было выращиванием в общественных местах; общинной деятельностью. Корпорация в Америке взяла наш Басмати и попыталась запатентовать его. Корпорации, захватывающие семена для распространения своих химикатов, приносят новые проблемы с болезнями. У нас много аллергий, связанных с сорняками, например, аллергии на глютен. У каждого третьего человека сейчас аллергия на глютен. Но сам по себе сорняк не способствует аллергии на глютен. Причина – разведение в промышленных целях. Вот почему у нас в Индии есть такие сорняки, не вызывающие аллергии на глютен.

Врезка: “Наша работа показала, что без этих химикатов мы действительно выращиваем больше еды и улучшаем ее качество.”

Monsanto заявила, что изобрела препарат, который положит «конец сорнякам». Для этого они должны подать заявку на этот патент. Так что биопиратство стало очень серьезной борьбой. Мы также поняли, что это те же самые корпорации, которые продают химические вещества, сформировавшие промышленное сельское хозяйство на основе ископаемого топлива. Химические вещества производятся из ископаемого топлива, будь то синтетические удобрения или синтетические пестициды. Все они сделаны из ископаемого топлива.

Они создаются на базе нефтепродуктов и природного газа. Эти химические вещества – то, от чего мы хотели бы очистить планету. Это те же химические вещества, которые привели к образованию горчичного газа (иприта), который отравил и убил нас во время войны, причем первыми жертвами стали французские войска.

Этот опыт войны превратился в опыт выращивания продуктов питания. И вот уже почти 70 лет человечество питается верой в то, что без химикатов у нас не будет продовольственной безопасности. Наша работа показала, что без этих химикатов мы действительно выращиваем больше еды и улучшаем ее качество. Вот почему большая часть второстепенной работы Навданьи – продвижение экологического земледелия и обучение фермеров агроэкологии. Мы обучили более миллиона фермеров.

Конечно, фермеры потребляют ресурсы. Но фермерам приходится что-то продавать, потому что это их средства к существованию. То, что они выращивают, напрямую влияет на здоровье людей. Фермеры не выращивают товары; они выращивают здоровье. Когда они растят здоровые культуры, создавая биоразнообразие, люди, которые едят эту пищу, становятся более здоровыми. Эти фермеры подталкивают Навданью к созданию системы распределения, в которой они будут отправной точкой.

Когда мы рассматриваем модель сельского хозяйства, основанного на биоразнообразии, в противовес токсичной, ядовитой, строящейся на ископаемом топливе, модели трех корпораций, а именно Bayer-Monsanto, Dow-Dupont и Syngenta, мы говорим о трех производителях ядов, правила которых стали законом.

И они сольются вместе. Monsanto и Bayer сегодня не объединены, но они были ранее. Их хозяева хотят оставаться такими же. Это как игра в “музыкальные стулья”, чтобы сбить с толку публику. Но мы не запутаемся, потому что наше видение – свобода. Нам не нужно это соглашение о свободной торговле, которое они продвигают. Они оказывают давление на Всемирную торговую организацию, думая, что они владеют ею. Мы верим, что создаем движение людей, чтобы помочь им против захвата наших общих семян, против захвата нашего общего сельского хозяйства.

Итак, теперь они хотят привлечь TTIP и TPP для выполнения поставленной ими задачи по обеспечению абсолютной интеллектуальной собственности и гармонизации нормативных актов. Так что Европа теряет свои стандарты безопасности и вынуждена попасть под крыло Соединенных Штатов, где нет правил или маркировки ГМО. Бедное большинство американских граждан совершенно не понимают, что они едят. Вот почему США – вторая страна в мире, когда речь идет о болезнях, связанных с продуктами питания.

Какое будущее ждет общественное достояние в этой великой битве за семена? И как партии Зеленых могут внести в эту борьбу свой вклад?

Сейчас мы работаем над тем, чтобы углубить понятие «еда как достояние». Идея «семян как общего достояния» выросла через семенные сети и местные банки семян. Теперь мы работаем над едой как достоянием общественности. А позади меня прекрасная Аннапурна. Она богиня еды. Мы создаем сообщества в городах, и деревни начинают соотноситься друг с другом, иметь связи между собой. Мы хотим избавиться от этой модели, в которой четыре товара производятся тремя или четырьмя торговыми гигантами, а семена и химикаты поступают от одних и тех же токсичных корпораций, при этом все вынуждены есть токсичные продукты, а сельское хозяйство разрушено повсюду. Нет: у нас могут быть местные продовольственные системы, которые увеличивают доходы наших фермеров и снижают стоимость качественных, экологически чистых продуктов питания.

Мы одновременно решаем проблемы болезней, голода и бедности. Так что сегодняшнее движение Зеленых должно стать движением за справедливость, движением за свободу. Оно должно стать движением за прекращение нахождения у власти отравителей.

Оно должно положить конец правилам корпораций. И для всего этого мы должны вернуть себе «общественное достояние» на многих, многих уровнях, в том числе в нашем сознании. Уметь мыслить по-другому за пределами ловушки “материальности”. Поэтому 14-16 октября мы организовали трибунал.

Барт Стаес был там, потому что мы очень тесно сотрудничаем с зелеными в Европейском парламенте, и мы действительно хотим начать всеобъемлющую программу, чтобы положить конец столетию экоцида и геноцида со стороны этих компаний, которые контролируют наши продукты питания и сельское хозяйство. Необходимо восстановить достояние наших семян, восстановить достояние нашей еды, и, что наиболее важно, вернуть достояние истинной демократии.