На протяжении всей истории, города Польши никогда не получали такой независимости и силы, в отличие от тех же городов Италии и Германии. Они никогда не были столь значимыми в политическом и экономическом плане, как города западноевропейские. В 16 веке, когда в Европе начался экономический раскол, Польша оказалась на стороне тех, кто поставлял базовые ресурсы, такие как зерновые и лес. Это, на протяжении веков, сохраняло сельскохозяйственный ландшафт польской экономики. Попытки строить города на основе тщательно продуманных планов, таких как город Замосць, построенный в стиле ренессанс, скорее были исключением. С другой стороны, докоммунистическая промышленная революция создала лишь несколько городов: Лодзь и Жирардов, но их история не вписывалась в, преимущественно аристократический, исторический нарратив, основанный на связи с землей.

После падения Берлинской стены, на новую реальность снова оказало влияние прошлое, и польские города снова не были признаны важными субъектами государственной политики. С ними просто обращались как с наследием, чем-то, что всегда существовало. Между тем, в аграрном секторе появилось профильное министерство, а позже было создано и министерство регионального развития. В переходный период городам приходилось самим заботиться о себе, а неолиберальная экспериментальная экономика Польши не предлагала им множества возможностей для гармоничного развития.

Неравномерный переход

В 2009 году, через 20 лет после распада Восточного блока, правительство Гражданской платформы (ПО), возглавляемое тогдашним премьер-министром Дональдом Туском, опубликовало отчет под названием «Польша 2030». На первой странице которого была фотография неолиберального премьер-министра с серьезным и внимательным выражением лица, а на следующей странице – фотография команды из более десятка молодых специалистов. «На 380 страницах отчета группа молодых экономистов, юристов и социологов во главе с Михалом Бони (в то время – членом кабинета министров) обрисовывает захватывающую картину страны с переходной экономикой, освобожденной от глубокой трансформации, но в то же время, заключённую в тюрьму укоренившихся старых цивилизационных моделей. Польша 2030 рассказывает историю страны, у которой нет настоящего, только постоянная борьба между прошлым и будущим. Это потому что постоянное развитие является определяющей чертой сегодняшней Польши»1 – примерно таким был тон комментариев национальных медиа. У правительства были причины для оптимизма, – по крайней мере, они так считали. Только что было широко объявлено, что Польша – единственный «зеленый остров» Европы, не затронутый турбулентностью глобального кризиса. В докладе довольно честно описывалась ситуация: после динамичных и не до конца понятых политических преобразований 1990-х, Польша наконец начала модернизацию. Однако не все её части модернизировались одинаковыми темпами: уже было ясно, что некоторые регионы отстают в экономическом и социальном плане. Вскоре после того, как Польша подключилась к субсидиям ЕС в 2003 году, она оказалась в том, что экономисты назвали «ловушкой среднего дохода», и политические лидеры начали искать выход.

В отчете признавалась болезнь, но лекарством, которое он предлагал, была так называемая модель «поляризации и диффузионного развития», в которой поддержка должна была быть оказана большим городам, называемыми «локомотивами развития», в надежде, что они найдут решения, которые волшебным образом дойдут до небольших городов и деревень. Если использовать излюбленную метафору либералов: предлагалось дать рыбу вместо обучения ловле рыбы. Правительство Гражданской платформы смело предположило, что бедным рыбакам нужна технология для постройки океанского траулера больше, чем доступ к местному озеру.

В разных лигах

Последствия усиливающегося неравенства между регионами и городами Польши очень скоро должны были стать очевидными. Они увеличились благодаря инвестиционным потокам в преддверии чемпионата Европы по футболу 2012 года, когда столичные города получили стадионы стоимостью в сотни миллионов евро и в спешке начали строить автомагистрали. Между тем, в провинциальных районах Польши не хватало основных элементов социальной инфраструктуры, таких как ясли, медицинские учреждения и общественный транспорт. Из-за отмены трудового кодекса и того факта, что в Польше проживает самая большая в Европе доля людей, работающих по «мусорным» (не правовым) контрактам, привела к тому, что они на протяжении многих лет были практически исключены из системы пособий по безработице, государственной системы здравоохранения и пенсий. В некоторых случаях на периферии «зеленого острова» вам платили чуть более 6 евроцентов за час работы на чистке лука.

В то время как качество жизни стагнировало, недовольство только набирало обороты. Маленькие города все больше разочаровывались в увеличивающемся разрыве между образом жизни городского высшего среднего класса, который они наблюдали в телешоу, и их собственной реальностью отсутствия перспектив, которую невозможно было даже описать из-за отсутствия адекватного языка. Поскольку государство уступало все больше и больше позиций в образовании и исторической политике никому иному, но Католической церкви и Правым, в 2010 году для молодых людей со всей Польши стало новой традицией стекаться в Варшаву, чтобы присоединиться к Маршам Независимости и выражать, с помощью транспарантов, свою ненависть к столице. Национализм стал основой новой классовой гордости, в соответствии с пониманием Вальтера Бенджамина, говорившем что «за каждым фашизмом стоит неудавшаяся революция». В 2013 году человек, живущий в польском городе среднего размера (от 20 000 до 100 000 жителей), в среднем зарабатывал всего 56 процентов от заработка жителя мегаполиса. Это было ниже даже доходов в сельском хозяйстве. Модель поляризации и диффузии нанесла наибольший ущерб малым и средним городам. Теперь стало фактом, что их темпы развития значительно отстают. Чтобы осознать масштабы явления, необходимо понимать, что из 926 больших и малых городов в Польше только 66 являются относительно крупными городскими центрами и только 10 – города-метрополии с крупными агломерациями. Традиционное разделение на богатые городские районы и бедные сельские районы больше не действует, потому что реальный разрыв в уровне развития отделяет малые и средние города от остальной части страны.

В том же 2013 году, когда разворачивался кризис малых городов, Стефан Неселовский, депутат от Гражданской платформы, отреагировал на сообщения о большом количестве недоедающих детей в Польше, посоветовав им добывать дикий щавель и сливы мирабель. Однако, в то время как политики, казалось, постоянно игнорировали усиливающееся неравенство в своих избирательных округах, государственные служащие в местных органах власти и министерствах постепенно начали описывать реальность, используя язык, созданный городскими активистами. Благодаря сотрудничеству этих двух групп была разработана Национальная городская политика – первый в истории документ, подчеркивающий роль и особый характер больших и малых городов.

В 2017 году Партия «Право и справедливость» (PiS), которая нашла и воспользовалась политической возможностью заявить о том, что она имела недостаточное представительство на выборах 2015 года и обнародовала свою «Стратегию ответственного развития». Несмотря на то, что в документе содержалось множество спорных представлений о стране, ее экономике и энергетическом секторе, Стратегия предложила несколько конкретных решений для улучшения возможностей развития запустелых и малых городов. Выявление 370 нуждающихся городов и обещание государственной поддержки в размере 650 миллионов евро явились положительными сдвигами в этом отношении, с оговоркой, что малым городам все равно нужно будет узнать, как получить доступ к средствам, и, что более важно, как использовать их с наибольшей пользой.

Цена имитации

Прежде чем мы перейдем к маленьким городам и посёлкам, давайте сначала рассмотрим десять основных «городских локомотивов» Польши: столица Варшава; исторический Краков; Катовице с его обширной агломерацией на юге Польши; Лодзь в центральной Польше, в паруса которой только недавно подул попутный ветер; Познань и Вроцлав в западной Польше; Гданьск, который вместе с двумя своими городами-спутниками образует прибрежный Труймясто; Люблин в восточной Польше; и такие же по размеру Щецин и Быдгощ – последний участвовал в бесконечном соперничестве с Торуни, бывшему сродни соперничеству между Турином и Миланом. Когда мы смотрим на то, как эти мегаполисы модернизируются, мы легко замечаем, что они используют определенные западные модели и паттерны. «Детская болезнь», которая была особенно распространена в городах в последнее десятилетие, связана с увлечением упрощенной версией концепции “творческого класса” Ричарда Флориды. Однако гораздо больший ущерб был нанесен идеями, которые долгое время отвергались за пределами западных границ Польши как вредные для людей и окружающей среды, такие как вера в развитие за счет чрезмерных инвестиций и дорогостоящих спортивных мероприятий.

Очевидно, что следовать зарубежным примерам – не всегда плохо. В некоторых случаях такие практики полезны и служат людям во благо: например, “карманные парки” (pocket parks) и woonerfs (живые улицы), полюбившиеся жителям Лодзи. Эти решения обязаны своим успехом их небольшому размеру, соответствию потребностям горожан и высокому качеству реализации. Однако, гораздо чаще политика имитации влечет за собой огромные расходы, как это было в случае с Варшавой и скоростными автомагистралями, которые были построены внутри, а не за пределами города; или Познань, которая является одним из городов, где все еще идут выплачиваются расходы за чрезмерно большой и дорогой стадион. Мэры «локомотивов» не заметили, что в городах, которые они имитировали, футбол был намного более популярен, чем в Польше. Его популярность позволяла стадионам экономически окупаться, а службы транспорта более эффективно предотвращали появление транзитного потока в центральной части города. Другой градостроительный кейс касается строительства аэропорта Гдыня Косаково, расположенного всего в 32 км от действующего и не слишком загруженного аэропорта имени Леха Валенсы в Гданьске. Бессмысленный проект финансировался за счет субсидии ЕС, но аэропорт так и не открылся. Всё это – примеры поверхностного подражания без всякой гарантии успеха.

Вамъ должно модернизироваться

Давайте вернемся к любимой метафоре либералов с рыбой и к более чем 800 маленьким городкам, которые только что научили достаточно хорошим приемам ловли рыбы и дали доступ к рыбе в форме универсальных социальных программ, и, кроме того, им дали шанс извлечь выгоду из того, что называется «премией за отставание». Они получили шанс избежать повторения ошибок больших городов. К сожалению, не все из них сумели это сделать.

Во многих местах произошла “утечка мозгов”, слабость проявилась в деятельности местных СМИ и социальном контроле, нехватка новых идей и изоляция законсервировали социальные отношения, которые более напоминали племенную модель, нежели зрелую локальную демократию.

Активисты в больших городах часто осуждают так называемую модель «нового государственного управления» и протестуют против бизнес-подхода к городскому управлению. В это время в маленьких городах было бы более уместным скандировать, что город – это не фольварк¹. Было бы уместным, но как это часто случается – скандировать некому. Активные урбан движения редко встречаются в городах с населением менее 50 000 человек, а отдельных инфлюенсеров быстро запугивают и заставляют молчать. Было бы ошибкой лелеять идеалистическое представление о малых городах, как о сакральных символах национального здоровья, традиций и гармоничной жизни.

Другой грех, в кортом виновны органы местного самоуправления малых городов Польши, касается их поверхностного представления о модернизации. В то время как мегаполисы Польши понимают «модернизирование» как комплекс решений, реализованных в прошлом глобальными агломерациями, не смотря на то, что теперь такие решения могут считаться ошибками, малые города склонны повторять ошибки крупных городов, добавляя при этом немало собственной изобретательности. Сегодня нет ничего необычного в том, чтобы увидеть разрушенные городские пейзажи, где вековые деревья были срублены на центральных рыночных площадях, чтобы уступить место бетонной мостовой, выложенной причудливыми узорами, и где общественные пространства были превращены в пустые, безлюдные участки. Такие кейсы случаются в городах, рассматривающих свое наследие как не более чем музей под открытым небом и понимающих модернизацию как непрерывное преобразование городских пространств во все более широкие дороги с ещё большими парковками.

Луч надежды

Но не слишком ли пессимистичен этот однобокий взгляд на ситуацию? Конечно, да. Но, тем не менее, есть множество малых и средних городов, которые являются полигоном для городских преобразований, несмотря на неблагоприятные условия, в которых они продолжают функционировать. Например, жилье – одна из самых больших проблем в Польше. Позитивным примером в этом отношении является Острув-Велькопольски, небольшой город в центральной Польше. Никакое другое место в стране не может сравниться с местной схемой доступного жилья, где 171 квартира уже сдана арендаторам, в основном молодым и малообеспеченным, и это число продолжает расти. Острув начал реализовывать эту программу еще в 1990-х, когда существовала муниципальная жилищная компания. Благодаря самоокупаемости данной схемы, первые инвестиции уже полностью вернулись в бюджет, а система Острува вдохновила концепцию аналогичной национальной правительственной программы, запущенной в 2017 году.

Слупск, город на побережье Балтийского моря с населением менее 100 000 человек, долгое время считался отстающим и способным конкурировать только со своим немного более крупным соседом Кошалиным. Однако с тех пор, как Роберт Бедронь, изначально – активист ЛГБТКиА, занял пост президента города, Слупску удалось заключить партнерство с IKEA, чтобы обновить систему освещения и запустить беспрецедентную программу возрождения, которая предусматривает массовое участие городских сообществ, компаний и НПО.

Но позитивные примеры не обязательно должны появляться в городах с прогрессивным правительством. Администрация Малых Бжезин, расположенных недалеко от Лодзи, которой руководит довольно консервативный мэр, наняла безработных горожан для проведения ремонтных работ и способствовния развитию социальных кооперативов. Тем временем, города и поселки, расположенные на периферии, сталкиваются с разными проблемами. Гожув-Велькопольский, город с населением 117 000 человек, расположенный всего в часе езды от Берлина, успешно принял политику мультикультурализма, редкое явление в других частях Польши. Еще в 1960-х годах Гожув был местом, где польские цыгане были вынуждены перейти к оседлому образу жизни. Сегодня в центре города проживает цыганская община, насчитывающая несколько сотен человек. Вместо того, чтобы рассматривать это как проблему, как это делает гораздо более крупный Вроцлав, Гожув решил интегрировать своих цыганских жителей через культурные взаимодействия. Фестиваль культуры Romane Dyvesa стал его главным промоушн-брендом.

Положительные истории можно найти даже в очень маленьких городах с населением от 5 до 10 тысяч человек. Например, в крошечном Добегневе недалеко от Гожова существует модель Центра социальной интеграции. Это сделало Добегнев одним из наиболее эффективных городов в государственной программе Моделируемой Ревитализации. Неподалеку расположен живописный Барлинек, который до Второй мировой войны назывался «маленьким Берлином»; он успешно зарекомендовал себя в качестве экскурсионного направления для пенсионеров с другой стороны границы.

Переходный период оставил городам Польши в наследство серьезные проблемы, вызванные приватизацией общественных услуг, которая привела к росту счетов за коммунальные услуги в большинстве домов Польши. В то время как Берлин и другие западные города стремятся повторно муниципализовать свои коммунальные службы, в Польше дебаты о повторной муниципализации все еще невозможны. Но, например, Лешно, город, расположенный между Познанью и Вроцлавом, никогда не приватизировал свою теплоэлектроцентраль и смог решить проблему энергетической бедности. А Стараховице, городе, расположенном в Свентокшиском районе, одном из самых неблагополучных районов Польши, также искали и нашли творческий способ избежать приватизации: там преобразовали верхний этаж своего центрального торгового центра, находящегося в муниципальной собственности, который не пользовался спросом у арендаторов, в универсальный комплекс для пожилых людей, в то же время расположив там управление бизнесов, расположенных этажами ниже.

Было бы ошибкой лелеять идиллическое представление малых городов как святынь национального здоровья, традиций и жизненной гармонии.

У всех вышеописанных подходов есть три общие черты. Во-первых, они не имитируют, но используют местный потенциал. Во-вторых, это творческие попытки использовать существующие нормы регулирования или попытки выйти из их рамок. Наконец, они были разработаны местными креативными горожанами, пользующимися доверием и поддержкой локальных властей. Несмотря на то, что часто местные органы власти представляют различные политические взгляды, члены крайне правых партий практически отсутствуют в упомянутых здесь местах. Малые города могут разрабатывать свои собственные модели развития, не прибегая к подражанию или навязыванию им непригодных и неподходящих моделей.

Довольно легко предсказать будущее, в котором государственная помощь даст толчок развитию таких инновационных городов, в то время как в других «вертолетные деньги» только помогут сохранить тенденцию мыслить категориями парковочных мест и следовать привычкам фольклорной эпохи. Вот почему официальные и неформальные сети для обмена опытом между множеством больших и малых населенных пунктов Польши должны играть важную роль. Если нам удастся преодолеть старую тенденцию небольших городских центров сосредотачиваться на своем собственном дворе, и если нам удастся выстроить солидарность между этими пространствами, всё начнет развиваться само собой, даже без значительных государственных инвестиций. В противном случае, разрыв между большими и малыми городами, с одной стороны, и крупными агломерациями, с другой, будет увеличиваться, за чем постепенно проявится призрак растущего радикализма.

Перевод Людмилы Гавриленко