Адам Смит оптимистично оценивал возможность обуздания капитализма с помощью государства и включения его в систему ценностей и целей сообществ. Карл Маркс, напротив, просто не верил, что это возможно. За последнее десятилетие мы увидели, что оба экономиста оказались правы. Финансовый кризис 2008 года и последовавшая за ним серьезная рецессия доказали правоту Маркса: нерегулируемый капитализм позволил финансовому сектору выйти из-под контроля и вызвал появление пузырей на рынке жилья. Кризис Covid-19 подтвердил правоту Смита: во-первых, когда рынки рушатся, контроль берет на себя государство, а, во-вторых, чувство общности может привести к появлению всевозможных инициатив, начиная от помощи с покупками продуктов и заканчивая переориентацией фабричного производства на изготовление масок для последующей их продажи по себестоимости. Что вообще такое капитализм и в чем его отличие от рынка? Согласно Смиту и Марксу, капитализм является определенным выражением рынка и не может быть отождествлен с понятием самого рынка. Следовательно, рынок можно представить и по-другому – например, в посткапиталистической экономике, экономике, которая больше не имеет специфических характеристик капитализма.

Согласно Смиту и Марксу, капитализм является определенным выражением рынка и не может быть отождествлен с понятием самого рынка.

Примечательно, что большинство современных экономистов и политиков забыли разницу между рынком и капитализмом. Эти два понятия часто используются как взаимозаменяемые. Более того, экономический анализ, производимый в рамках концепции капитализма часто путают с экономикой как наукой – как будто вся экономика уже находится под влиянием рыночного мышления или, что еще хуже, служит целям капитализма. Этот узкий взгляд на проблему не оправдывает ожиданий экономистов, которые выходят за рамки мейнстрима и обладают всесторонним знанием классических основ экономики. Богатая история экономической науки может помочь прояснить разницу между рынком и специфической капиталистической интерпретацией рынка. Этот анализ позволяет нам выделить некоторые характеристики вполне осуществимой посткапиталистической рыночной экономики – постпандемической экономики, в которой рынок снова встроен в сообщество и лучше контролируется государством.

Рынок и экономика

Рынок – это эффективный механизм обмена спросом и предложением. Рыночные операции здесь это беспроигрышная ситуация как для покупателя, так и для продавца; данная модель более выгодна, чем модель, в которой обмен не существует в общем. Но для функционирования такой системы есть условие, которое математически доказали лауреаты Нобелевской премии Кеннет Эрроу и Жерар Дебре более полувека назад: у каждого участника рынка должно быть достаточно ресурсов, которые пользуются спросом. Это условие отнюдь не всегда выполняется.

Например, Джон Мейнард Кейнс заключил, что если во время рецессии предлагается больше рабочей силы, чем требуется, безработные могут быть готовы работать за меньшую, чем рыночную, заработную плату. Тем не менее, они просто не будут приняты на работу, потому что компании не смогут продавать дополнительные продукты из-за отсутствия достаточной покупательной способности. Следовательно, излишек рабочей силы не становится предметом обмена. Вот почему Кейнс утверждал, что в условиях кризиса правительство должно создавать рабочие места и использовать свою покупательную способность на рынке, чтобы компании могли производить больше и нанимать больше сотрудников. Кризис Covid-19 привел к тому, что правительства по всему миру взяли на себя эту роль в глобальном масштабе.

[…]рынок – это не что иное, как механизм обмена, где могут иметь место взаимовыгодные сделки. Однако те, у кого нет покупательной способности, не могут участвовать в рынке.

В развивающихся странах у правительств обычно отсутствует необходимый потенциал для реализации этой стратегии. В настоящее время Венесуэла отчаянно пытается нажиться на своих золотых резервах; в это время рекордное количество других развивающихся стран направили запросы в Международный валютный фонд за экстренными займами. Экономист по вопросам развития и лауреат Нобелевской премии Амартия Сен объясняет голод, который он испытал в детстве, не недостатком еды, а отсутствием покупательной способности со стороны бедного безземельного населения. Тем временем продукты питания экспортировались в другие штаты Индии и даже за границу, где на них был больший спрос. Беспроигрышная ситуация для фермеров-экспортеров риса в Бенгалии и импортеров в других странах, но голод для безземельных фермеров и безработных людей.

Одним словом, рынок – это не что иное, как механизм обмена, где могут иметь место взаимовыгодные сделки. Однако те, у кого нет покупательной способности, не могут участвовать в рынке. А без собственных ресурсов, таких как земля, на которой можно выращивать пищу или сдавать ее в аренду, они не могут зарабатывать себе на жизнь. В ответ на это, сегодня государство частично начало брать на себя обеспечение основными социальными услугами.

Уроки Адама Смита

Таким образом, рынок представляется эффективным беспроигрышным механизмом только при определенных условиях и при наличии государственной поддержки. Даже в этом случае рынок часто не находится в оптимальном состоянии из-за всевозможных сбоев процессов: негативные внешние эффекты, погоня за рентой (оппортунизм), моральный риск (неправильное использование неполной информации) и неспособность предоставлять определенные общественные блага (например, здравоохранение и образование, доступное для всех), – только некоторые из них. Эти недостатки подразумевают, что экономика должна состоять не только из самого рынка. Именно это утверждал Адам Смит в 1776 году в своей знаменитой книге «Богатство народов». Урок Смита заключается в том, что каждая экономика состоит из трех значимых областей: рынка с обменом, основанным на свободе выбора (при условии, что у каждого есть достаточные ресурсы), государства с регулированием и перераспределением, основанным на определенных принципах справедливости (демократических, патриархальных или иных), а также области общественной экономики коллективного пользования и взаимной заботы, основанной на том, что он называл областью благотворительности или доброжелательности. Согласно Смиту, любая экономика состоит из этих трех областей, каждая их которых имеет свои ценностями. Это объясняет, почему определенные товары или взаимодействия вписываются в одну область, а не в другую. В Нидерландах, например, оплата донорской крови считается неприемлемой, а в США было показано, что такие рыночные операции часто приводят к сдаче зараженной крови, нестабильным поставкам и более высоким затратам. Таким образом, в экономике здравоохранения добровольное донорство крови является более эффективным.

[…] рынок является лишь эффективным механизмом реализации транзакций […]если этот рынок встроен в местное сообщество, в котором люди коллективно обеспечивают значительную часть основных услуг

Спустя двести лет после Смита, экономический антрополог Карл Поланьи открыл и описал такую трёхстороннюю организацию и за пределами Европы. Он также отметил, что экономика – это гораздо больше, чем рынок, и что рынок является лишь эффективным механизмом реализации транзакций, то есть эффективным способом достижения взаимной выгоды, если этот рынок встроен в местное сообщество, в котором люди коллективно обеспечивают значительную часть основных услуг, например, передачу знаний и базовое здравоохранение. Поланьи также утверждал, что на рынке действуют всевозможные правила, которые не позволяют нескольким богатым людям или посторонним лицам присваивать общественные ресурсы, используя рыночный механизм. Отсюда, например, возник принцип организации общих сельскохозяйственных угодий для выращивания продуктов питания для внутреннего потребления. Такая схема до сих пор используется во многих африканских странах. Сохранение общих земель для производства продовольствия – это разумный способ повышения устойчивости поставок этих продуктов в случае роста цен на них или краха экспорта ценных культур, таких как кофе и какао, и дальнейшей невозможности заработать иностранную валюту для импорта продуктов питания. Таким образом, рынок может эффективно развиваться только в том случае, если у каждой из двух других сфер есть возможность функционирования на основе их собственных ценностей. Не зря Смит сказал, что главная задача рынка для государства заключается в обеспечении правительства достаточными налоговыми ресурсами. При этом он подчеркнул важность качественного взаимодействия между этими тремя областями.

Исторически рынки были третьей областью экономического взаимодействия – важной только в том случае, если имелось что-то выгодное для дальнейшей торговли. На протяжении тысячелетий основная часть процветания достигалась в первой ценностной сфере – экономике заботы, состоящей из общин и их механизмов взаимопомощи. Такое явление включает в себя совместно управляемые ресурсы: водные угодья для рыбной ловли и землю для выпаса скота, а также взаимную заботу и сотрудничество; например, выращивание продуктов питания и возведение жилья. Даже сегодня эта первая область по-прежнему составляет значительную часть нашей экономики: подумайте о домашних обязанностях, неформальном уходе, приготовлении продуктов питания и одежды и волонтерской работе, а также о гражданских инициативах, таких как “ветряные кооперативы” (wind cooperatives). Вторая экономическая область – это область государственного аппарата или предыдущих держателей власти, таких как короли и вожди. Эти власти определяли, что должны производить арендаторы или крепостные, взимали налоги, платили заработную плату и выпускали признанную валюту. Поскольку люди должны были платить налоги наличными, им все чаще приходилось зарабатывать деньги на рынке в дополнение к своей экономической деятельности в первой сфере экономики.

До подъема капитализма рынки и деньги играли в экономике скромную роль. Капитализм начал развиваться только тогда, когда было произведено больше обмена товарами, погашено больше долгов и на рынке появились средства производства. Таким образом, возникли рынки труда, земельные рынки (а вместе с ними и приватизация общинных земель) и финансовые рынки. Следовательно, только с капитализмом рынки стали более важными по сравнению с экономикой заботы и государством.

Рынок и капитализм: уроки Маркса

Маркс написал «Капитал» в 1867 году, почти через 100 лет после публикации Смитом «Богатства народов», чтобы понять капитализм, а также читать лекции таким экономистам, как Смит, об их теории рыночной стоимости. Трудовая теория стоимости Маркса утверждает, что стоимость каждого товара определяется трудом, который он содержит, а также, косвенно, трудом, содержащимся в капитальных благах, с помощью которых он производится. Эта концепция стоимости противоположна концепции капиталистического предприятия. В капиталистическом предприятии, направленном на максимизацию прибыли, в первую очередь оплачиваются все остальные факторы (материалы, рабочая сила, рента), а оставшаяся прибыль выплачивается поставщику капитала в качестве дивидендов. Другими словами, капиталист получает то, что остается после вычета всех затрат, а в случае убытка – ничего. Маркс поменял местами капиталиста и рабочего в очереди оплаты факторов производства. Он утверждал, что после уплаты других факторов, включая разумную допустимость риска деятельности капиталистического предпринимателя, остальное должно отходить фактору труда. В конце концов, он обеспечивает работу, то есть коллаборацию и креативность, необходимые для создания продукта.

Следовательно, только с капитализмом рынки стали играть более важную роль по сравнению с экономикой заботы и государством.

Капитализм, по Марксу, состоит из трех элементов, о чем можно прочитать между строк в его трудах. Во-первых, асимметрия капитала и труда: первый всегда нанимает второго, а не наоборот. Следовательно, доход от заработной платы падает, а доход от капитала постепенно увеличивается. Во-вторых, обратная цепочка обмена: обычный рынок начинается с товара, который обменивается на деньги, которые затем используются для покупки другого товара. Таким образом, беспроигрышное положение обмена связано именно с бартером товаров, а не с накоплением денег.

Однако капиталистический рынок начинается и заканчивается деньгами; при этом обмен товарами, ценными бумагами или что-либо еще, что можно монетизировать, является лишь средством. Сегодня последствия этого обмена видны на примерах Airbnb и Uber. Третий элемент капиталистического рынка состоит в следующем: развитие первых двух приводит к тому, что компании становятся все более крупными, если у них есть небольшая фора или когда им просто везет. Они делают это, поглощая других и выкидывая их с рынка за счет эффекта своего крупного влияния. В результате любой капиталистический рынок, который начинается с конкуренции, заканчивается монополией. Во времена Маркса эта тенденция уже имела место на региональном уровне. Сегодня мы видим это в глобальном масштабе с такими компаниями, как Unilever, Shell, Apple и Google.

Экономика постпандемии без капитализма

Что мы можем узнать у Смита и Маркса, так это то, что истинная посткапиталистическая экономика, то есть экономика без капитализма, должна иметь три характеристики.

Во-первых, необходимо больше места для экономики заботы и государства, в такой доле, чтобы рынок смог более строго контролироваться и лучше интегрироваться в общество. Социальная цель, а не накопление для акционеров, имеет больший приоритет, в данном случае. Это также означает переход от линейной эффективности через широкую специализацию, массовое производство и высокую степень глобализации к дополнительной эффективности с синергией, устойчивостью и местной трудовой занятостью. Возьмем, к примеру, экологически чистое сельское хозяйство и агролесоводство или укрепившуюся местную экономику английского городка Престон после серьезной рецессии.

Во-вторых, посткапиталистическая экономика требует предприятий без неравенства труда и капитала. Например, такие условия реализованы в кооперативах, где владельцы также являются рабочими (как в испанском Mondragon, в котором насчитывается более 70 000 участников) или клиентами (как в случае “ветряных кооперативов”). Это также относится к самозанятым людям, объединенным в “хлебные фонды” (bread funds), которые инициируют стартапы, близкие к удовлетворению множества социальных потребностей (например, инкубаторы на старом предприятии Philips в Эйндховене). Или социальные предприятия, основанные на сообществах, где прибыль является только предпосылкой для социального воздействия. Таким образом, никакой утечки денег в пользу внешних акционеров не происходит.

[…] частная собственность и накопление заменяются новым типом общего пользования, в котором материальная эффективность товаров имеет первостепенное значение с экологической точки зрения, а не эффективное накопление для компании или акционера

В-третьих, посткапиталистическая экономика нуждается в рынках, которые работают более локально, на которых удовлетворяющие потребности продукт или услуга являются центральными, а деньги также могут являться местной валютой сообщества. Есть множество примеров успешных валют сообществ, которые работают параллельно с официальными деньгами. Существуют также системы LETS и банки времени (timebanks), в которых люди, исключенные из рынка труда, предоставляют услуги, ценность которых выражается во времени, за которое они могут сами купить услугу. Также существуют рынки, где речь идет уже не о покупке и продаже товаров, а об аренде и лизинге циркулярных услуг. В результате частная собственность и накопление заменяются новым типом общего пользования, в котором материальная эффективность товаров имеет первостепенное значение с экологической точки зрения, а не эффективное накопление для компании или акционера за счет равенства, экологической и экономической устойчивости.

А как насчет предложений экономистов об улучшенной версии капитализма? Например, более высокий налог на богатство Томаса Пикетти, “пончиковая экономика” (doughnut economy) Кейт Раворт или предложения Джозефа Стиглица и Баса Джейкобса по более строгому регулированию олигополий и ценообразования через негативные внешние эффекты? По большей части, эти идеи могут найти свое место и в посткапиталистической экономике. Но они будут эффективны в долгосрочной перспективе только при соблюдении трех критериев Смита-Маркса. В противном случае после кризиса Covid-19 капитализм спутается вместе с рынком, снова.

Эта статья была впервые опубликована De Helling на голландском языке.

Перевод Людмилы Гавриленко